типично женского гардероба. Как когда-то женщины присвоили пиджаки, жилетки, ботинки и брюки, так теперь мужчины добрались до юбок и каблуков. В танцевальном Frame Up направлении это особенно заметно. Для самих танцоров-мужчин выступление на каблуках становится поводом выделиться, провокацией. Что происходит на уровне психики? Мужчина занимает место той, которая провоцирует и доминирует, соблазняет и властвует. Он танцует женскую хореографию или сочиняет мужскую, но на каблуках. Он удваивает свой фаллос каблуком, тем самым уничтожая феминный драматический ноктюрн и переводит воображаемое в дневной победительный режим. Ж. Дюран, говоря о дневном режиме воображаемого, описывает его как режим сражения, победы над смертью, жесткости, насилия. Этот режим связан со всеми диетами, жесткостью тела, прямой спиной и несгибаемостью во всех ее смыслах. Несгибаемость каблука-стилета и вознесенность на платформу подошвы также могут быть трактованы как образы дневного режима воображаемого. На уровне тела, телесно каблук подчеркивает изгиб икр, утончая и без того тонкую мужскую щиколотку, а так же каблук требует работы других мышц кора. Точно так же, как это происходит с женским телом, у мужчин появляется изгиб в пояснице, что смещает центр тяжести и придает пластике тела женственность — видимо, этим можно объяснить стойкую ассоциацию большинства зрителей с гей-культурой, когда в представлении участвуют мужчины на каблуках. Французский танцор Янис Маршалл, который ставил хореографию для Cirque du Soleil, в интервью отмечал, насколько сложно для мужчины танцевать на каблуках, потому что ему сложнее держать баланс. При этом, Я. Маршалл подчеркивал и разницу в дискурсе, то есть различие в воображаемом: «Когда мужчина преподает хореографию на высоких каблуках, он чаще всего обращает внимание студентов на то, что это шоу и эпатаж. Когда женщина учит танцам на каблуках, она рассказывает про уверенность в себе и сексуальность». С точки зрения теории воображаемого, тут мы видим смещение режимов дневного и ночного — ночной режим «снимается» иронией, демонстрацией и эпатажем. Мужчина, словно троянский конь, пробирается в суть женского, в суть власти над смертью, при этом мужская природа не имеет той соединенности с границей мира живых и мертвых, которую имеет женщина. Можно говорить о том, что для мужчины танец на каблуках оказывается способом прикоснуться к ночному режиму воображаемого, дать поглотить себя феминному и одновременно ощутить внутри себя феминное как соблазн, соблазниться им и соблазнять им, эпатируя публику.

Frame Up позволяет обнаружить свою феминную идентичность как мужчинам, так и женщинам. Для женщин это способ обнаружить внутреннюю силу, хищность и агрессивность, признать соблазнение как оружие, для мужчин — соприкоснуться со своей внутренней женственностью, чтобы признать ее власть и одновременно перестать с ней сражаться, признать себя побежденным женской силой контакта со смертью.

Людмила Запорожцева

О женской силе в современном российском обществе

Рассуждая о женской силе, следует рассмотреть этот вопрос в нескольких аспектах, и первым напрашивается, конечно, социокультурный. В российском обществе, в отличие от западного, история феминизма имеет несколько иную ретроспективу. Если рассматривать в качестве центральной проблемы феминизма возможность равноправного участия женщины в общественной жизни, то данный вопрос решен для нас с начала ХХ века.

Начиная с образования Советского Союза, женщина не просто могла, но была обязана участвовать в общественно-политической жизни наряду с мужчинами: учиться, работать, голосовать, строить общество. В Великую Отечественную войну женщины обеспечивали весь тыл, пока мужчины были на фронте, а затем они продолжали отстраивать страну после потерь, в первую очередь, больших потерь мужского населения.

Все эти исторические факты опровергают идею, что женщина — это слабый пол, хотя в культуре такое представление существует. Советская действительность вынуждала женщину стать равноправным участником общества, таким образом происходило увеличение популяции работающих людей, что в том же американском обществе, например, удалось достичь только к последней трети ХХ века. Поэтому если пообщаться с приехавшими в Россию из США людьми, можно обратить внимание, как они удивляются, насколько колоссальной им кажется разница повседневной общественной жизни женщины, её прав и возможностей, того чего американские феминистки до сих пор только пытаются добиться.

В то же время, мы не можем забывать, что российская культура традиционная и, в первую очередь, патриархальная. В связи с этим возникает серьёзное противоречие. С одной стороны, женщины в российском обществе очень сильные: «и коня на скаку остановят, и в горящую избу войдут». С другой стороны, они вынуждены жить в парадигме, утверждающей, что женщина — это слабый пол и ее роль — подчиняться, рожать и воспитывать детей. Например, женщины в коммерческих компаниях получают меньше денег, чем мужчины на равных позициях, или существует традиция, по которой мужчина угощает/платит на первом свидании и не только на первом. С одной стороны, общество создаёт условия, которые заставляют женщину быть сильной, быть опорой для окружающих (и работать, и организовывать быт семьи), но в то же время культура достаточно часто вынуждает женщину демонстрировать свою уязвимость и зависимость от мужчины. И исходя из этого, русская женщина находится в большей степени в заложниках общественных убеждений, чем женщина западного мира. Скажем, в западной культуре есть современное правило: каждый в ресторане платит за себя, и ни у кого нет дополнительных ожиданий, сомнений на этот счёт, если не было оговорено дополнительно, что кто-то из двоих приглашает. Или, напротив, в восточных культурах (на арабском востоке) женщина точно знает, что всё делает мужчина: женщина не работает, она исключительно занимается семьей. В современном российском обществе существуют двойные стандарты в данном вопросе: женщина должна и работать, и быть примерной женой/матерью, и успевать следить за собой, чтобы быть привлекательной, а также демонстрировать свою слабость и беззащитность.

Возвращаясь к вопросу о женской силе, не стоит забывать о биологической составляющей. Мы, в первую очередь, биологические существа, части живой природы. И женщина, в отличие от мужчины, больше ощущает свою причастность к дикой природе: женщина свидетельствует цикличность своего организма, внутри женского тела создаётся новая жизнь, она вынашивает и рожает ребёнка. И эта мистерия происходит только в женском теле. То есть, отходя от культурных или социальных конструкторов, мы понимаем, что всё же мужчины и женщины не равны. Как минимум, в устройстве биологических процессов, которые в происходят в наших телах, и эти процессы не могут быть подавлены настолько, чтобы от них отречься и сказать: «Мы только культурные конструкты, у нас нет пола, только гендер». Всё-таки будучи социальными животными, мы в то же время являемся и носителями нашей биологической данности. И в данном аспекте вообще нельзя утверждать о том, являются ли женщины сильным или слабым полом. Женщина, как и мужчина, обретает силу в особых ситуациях. В момент, когда женщина